У Сталина были ошибки
Но далеко не те, что ему приписывают противники всего советскогоНа Сталина многие либеральные исследователи вылили столько ушатов грязи, что уже трудно разобраться — где правда, а где вымысел? Полистайте пожелтевшие подшивки «перестроечных» советских газет и журналов, типа «Огонька» и «Московских новостей». Почти в каждом номере хоть один материал, но обязательно с оплевыванием советского Верховного главнокомандующего.
Сначала говорили о его отходе от «ленинских норм». Потом — о трагических просчетах. И, наконец, дошли до обвинений в преступлениях. В результате этой истерической кампании тем, кто стремится к объективной и адекватной оценке роли Сталина в истории, стало как-то неудобно говорить о его реальных просчетах — не хотелось даже косвенно становиться в один ряд с десталинизаторами нашего Отечества.
Но времена меняются. Об удачных и не слишком удачных решениях главного архитектора победы над фашизмом мы можем теперь говорить, не оглядываясь на истерику тех, кому ненавистен не столько сам Сталин, сколько сконструированный им СССР.
Попробуем разобрать настоящие, а не мнимые просчеты Иосифа Виссарионовича Джугашвили в качестве главы нашего государства. Ошибки действительно имели место, он сам их признавал. В частности — в знаменитом тосте за здоровье русского народа 24 мая 1945 года.
Ошибка первая — высылка Льва Троцкого за границу.
Это был действительно грубый просчет, но парадоксальным образом во многом реабилитирующий Сталина. Если он был таким безжалостным, кровожадным монстром, каким его представила либеральная антисоветская историография, то почему не отправил в ГУЛАГ ключевого своего врага и основного соперника во внутрипартийной борьбе? А спокойно и даже хладнокровно позволил Троцкому отправиться в Стамбул?
В результате ошибся — не удалось ни троцкизм сделать достоянием прошлого, ни самого Троцкого предать забвению. Все получилось ровным счетом наоборот. Троцкисты внутри СССР затаились, но были готовы совместно с другими оппозиционерами попробовать взять реванш. Ну а на мировой арене троцкистские группировки фактически раскололи коммунистов на два непримиримых лагеря, существующих, в определенном смысле, по сей день — на приверженцев псевдореволюционной фразы во всем и сторонников традиционных духовных ценностей. Особенно тяжелые последствия этот раскол имел в Испании, во многом позволив фашистам Франко победить в гражданской войне.
Не исключено, что именно это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения советского руководства. Так или иначе, в 1940 году, вскоре после того, как франкисты взяли верх, в далекой Мексике на голову Троцкого обрушился ледоруб Рамона Меркадера.
Случилось это через 11 лет после высылки. Все это время Лев Давыдович вел борьбу не столько уже со Сталиным, сколько с руководимым им государством, которое считал продуктом термидорианского перерождения. Он издавал подрывной «Бюллетень оппозиции», где в одном из номеров в разгар процессов против своих сторонников в СССР поместил огромную фотографию Владимира Ленина с примерно такой подписью: «Это главный обвиняемый».
Ошибка вторая — после подавления попытки весьма вероятного военного путча Сталин позволил главе НКВД Николаю Ежову раскрутить маховик репрессий.
До конца неясно, существовал ли все-таки в 1937 году «заговор маршалов» против советского руководства? Известно лишь, что военная верхушка была резко настроена против наркома обороны Клима Ворошилова и хотела бы добиться его отставки. Лишь по косвенным данным можно предположить, что этим аппетиты Михаила Тухачевского и его сторонников не ограничивались.
Сценарий переворота, который обрисовал 2 июня 1937 года Сталин на расширенной коллегии наркомата обороны, удивительным образом совпадает с тем, что использовал потом Никита Хрущев для ареста всесильного Лаврентия Берия: «Если бы прочитали план, как они хотели захватить Кремль, как они хотели обмануть школу ВЦИК. Одних они хотели обмануть, сунуть одних в одно место, других — в другое, третьих — в третье и сказать, чтобы охраняли Кремль, что надо защищать Кремль, а внутри они должны арестовать правительство».
Одного не учли весьма вероятные заговорщики, что планы их станут известны советскому руководству, а стало быть, реализовать их не удастся. В отличие от ареста Берия в 1953 году. Берия до последнего ни о чем не подозревал. О том, что сценарий переворота был известен сторонникам Сталина, позднее сообщил писателю Феликсу Чуеву Вячеслав Молотов.
Так или иначе, весьма вероятный заговор военных был подавлен. И вот здесь нужно было поставить точку, но, видимо, эмоции захлестнули Сталина. Он дал волю главе НКВД Ежову. Человеку, безусловно, преданному ему, но не готовому соблюдать социалистическую законность. Что привело к поистине трагическим последствиям.
Лишь в 1939 году, после снятия с должности главы НКВД Ежова, репрессии пошли на убыль. Более того, при «кровавом» Лаврентии Берии многие тысячи честных советских работников смогли вернуться из мест заключения. Именно этой, самой широкой, на самом деле, амнистии, наша страна обязана спасением двух выдающихся полководцев Великой Отечественной войны — Константина Рокоссовского и К
ирилла Мерецкова.
Ошибка третья — Сталин не верил в возможность нападения гитлеровцев на СССР в 1941 году.
Это весьма относительная ошибка. Действительно, Сталин до самого последнего момента надеялся, что войны с фашистской Германией удастся избежать. Ну, или, по крайней мере, отсрочить ее хотя бы на год.
Даже когда нападение нацистов стало фактом, когда бомбы фашистских стервятников уже сыпались на советскую землю, а через Западный Буг уже плыли лодки вермахта, лидер Советского государства надеялся уладить дело миром. Ночью 22 июня 1941 года он направил главу МИД Молотова к послу Германии для прояснения претензий его страны к СССР. Граф Шуленбург в ответ зачитал меморандум, в котором постфактум объявлялась война.
Со своей стороны Сталин сделал все, чтобы ее не случилось. Он смог последовательно подписать акты о ненападении с Германией и Японией. На минуточку — ключевыми участниками Антикомминтерновского (т.е. антисоветского) блока. Удалось добиться отсрочки и отодвинуть границу далеко на запад.
Многое сделал Сталин и для создания огромной военной машины, которая одной своей численностью должна была отпугнуть любого агрессора. Опять-таки не его вина, что в этой роли оказался совершенно одержимый Гитлер, рискнувший ввергнуть свою страну в заведомо проигрышную войну на два фронта.
Так что тут мы можем говорить не об ошибке, а просто о фатальной неудаче главы СССР. Даже запоздалую директиву о приведении армии и флота в боевую готовность тоже нельзя ставить ему в упрек. Выпусти этот документ советское командование раньше — нацисты воспользовались бы этим решением, как предлогом для нападения. А так агрессия оказалась абсолютно немотивированной в глазах мирового общественного мнения. А соответственно — проигрышной для Гитлера в морально-политическом плане.
Ошибка четвертая — борьба с гитлеровскими коллаборационистами в Прибалтике и Западной Украине была явно недостаточной.
В либеральной историографии принято говорить, наоборот — о жестокости советского режима. Даже — об «оккупации» прибалтийских республик и Галиции. На деле, конечно, никакой особой суровости Советская власть по отношению к пособникам нацистов из числа национальных меньшинств не проявляла.
Результат мягкости не замедлил сказаться в виде бандитизма ушедших в леса гитлеровских прислужников. Особенно зверствовали бандеровцы в Галиции, присоединение которой к Советскому Союзу многие тоже небезосновательно считают ошибкой И.В. Сталина.
Борьба с антисоветским подпольем в Прибалтике и на Западной Украине продолжалась до 1950-х годов и, как мы теперь понимаем, закончилась для Советской власти лишь временной победой. В конце 1980-х в ослабленном горбачевщиной Советском Союзе уже не нашлось сил для борьбы с повылезавшими из крысиных нор профашистскими националистами в этих краях.
Ну а после развала Союза в Прибалтике и на Западной Украине (а после кровавого «майдана» и не только на Западной) начался процесс реабилитации и даже героизации нацистских марионеток. Проходят марши бывших эсэсовцев и бандеровцев спустя десятилетия после их разгрома.
Откуда бы взялись участники подобных позорных мероприятий с «коричневым» отливом, если бы сталинское руководство было бы в действительности таким суровым и тоталитарным, как его расписывают в западной и либеральной пропаганде? Как раз суровости и не хватило после окончания самой страшной в истории войны. Дело дошло даже до отмены смертной казни в 1947 году. Правда, тут советские власти, в отличие от постсоветских, быстро спохватились, увидев рост тяжких преступлений. И высшую меру сразу же вернули.
Ошибка пятая — Сталин не отстранил от государственных дел скрыто ненавидящего его Хрущева.
Это был далеко не первый и не последний случай в истории человечества, когда преемник в управлении тем или иным государством вешал всех собак на предшественника. Но точно один из самых вопиющих. Собственно, основателем движения десталинизации нашей страны можно по праву считать Хрущева. В речах на XX и XXII съездах КПСС он разве что не изобразил того, перед кем пресмыкался двадцать лет, чертом с рогами. Из его рассуждений получалось, что страной руководил бездарный, жестокий и коварный человек, все мысли которого были заняты только тем, кого бы еще отправить в места не столь отдаленные или вовсе расстрелять.
Но есть во всей этой истории и вина самого Сталина, который умудрился прощать простоватому, исполнительному и услужливому Никите Сергеевичу уйму прегрешений. Прежде всего, череду просчетов в роли члена Военного совета Юго-Западного фронта. Вина Хрущева в том, что Харьков не единожды за время войны нашим войскам приходилось сдавать противнику, несомненна.
Простил Сталин и заступничество Никиты Сергеевича за сына-летчика Леонида, убившего по пьяной лавочке сослуживца. В результате тот был осужден, отправлен на фронт, где вскоре пропал без вести.
Весьма вероятно, что вину за потерю Леонида Хрущев возлагал на Сталина, у которого самого оба сына были на фронте. И один, попав в плен, погиб.
Так или иначе, именно учиненный Хрущевым разгром сталинского руководства под флагом развенчания «культа личности» и привел к ослаблению социализма в нашей стране, формированию среды «шестидесятников», из которой произросла погубившая страну горбачевщина.
Так что не случайно в те дни народ в частушке вопрошал: «Дорогой товарищ Сталин, на кого ты нас оставил?»
В общем, реальных просчетов было у Сталина немало, но это не мешает апологетам либерализма приписывать ему мнимые ошибки и даже преступления.
Ну вот, например, о якобы равной ответственности СССР и гитлеровской Германии за начало Второй мировой войны. Мол, не заключи наша страна пакт о ненападении с Третьим рейхом, на Польщу фашисты бы не напали. Но с этим категорически не согласился бы офицер ОКВ (верховного командования гитлеровцев) Хельмут Грайнер. В его книжке «Военные кампании вермахта», изданной «Центрполиграфом» в 2011 году на стр. 26 дается фактически опровержение этим инсинуациям: «В конце марта начальник ОКВ генерал-полковник Кейтель уведомил начальника отдела обороны страны Варлимонта о том, что фюрер дал распоряжение главнокомандующим видами вооруженных сил вермахта до конца августа подготовиться к военным столкновениям с Польшей, которые казались неизбежными».
В конце марта (имеется в виду 1939 год), т. е. за полгода до заключения договора, подписанного Молотовым и Риббентропом, фашисты начали готовиться к вторжению в Польшу. Никаких намеков еще не было на то, что Москва может разочароваться в саботировании Великобританией и Францией договоренности о совместных действиях на случай гитлеровской агрессии и решит заключить пакт с нацистской Германией. Иными словами, никакой связи между этими событиями нет. Как нет здесь и вины Сталина.
