Sevpolitforum.info

Любой, кто пишет об арестованных в Москве, по мнению Навального - хороший человек. А любой молчащий – «уже подозрительный и никогда не сможет рассчитывать на наше полное доверие». По этой классификации я человек хороший – чем совершенно не горжусь, так как подобное поведение абсолютно нормально и не более того. Но вот слово «подозрительные» появилось в политическом лексиконе в якобинской Франции, когда Loi des suspects позволил истре--- таковых с минимум формальностей. Правда, зверям не отдавали, а отправляли на гильотину, что некоторые в тогдашний просвещенный век первоначально считали даже гуманным (потом ужаснулись). Повторять нечто даже отдаленно напоминающее этот опыт совершенно не хочется.

Читаешь про то, что надо больше говорить об арестованных, об их жизни, характерах, увлечениях, семьях – и соглашаешься. Да, так и надо. А потом смотришь чуть дальше – и спотыкаешься об абзац: «Как минимум в Вышке и в Бауманке надо создать инициативные группы и, распределив работу, методично поговорить с КАЖДЫМ студентом. Рассказать о произошедшем, предложить поставить подпись в поддержку, позвать на митинг. И просто получить огромную ведомость с переписью: кто за, кто против». Каждым – выделено, чтобы никто не пропустил ненароком.

Надо сказать, что такого и большевики не всегда допускали – чтобы каждый студент вынуждался к выражению своей позиции, и эта позиция была доведена до всех. Даже в период борьбы с космополитизмом можно было уклониться, представить справку о болезни, напиться в конце концов (см. «Казус Кукоцкого»), но не пойти на собрание по проработке. Здесь же не уйдешь, не спрячешься – по ватсапу достанут. И за этим праведным желанием помочь невиновным виден стиль Робеспьера, начинавшего, как известно, в качестве искреннего гуманиста, желавшего улучшить мир. А закончившего безумной резней.